Твою мать, Килан, сукин ты сын.

— Да, сэр. На связи.

Она сбросила звонок. Все лицо горело. Сердце колотилось как бешеное, когда она вошла в комнату, где хранилось оружие. Мерзавец. Военный вертолет спасательно-аварийной бригады подчиняется правилам полетов по приборам, не правилам визуальных полетов. Он может летать в туман и бурю. Но даже если выслать его немедленно, он будет лететь два часа. А за это время люди могут погибнуть. Да, выслать военный вертолет и спасательно-аварийную бригаду стоит огромных денег, и высшие чины должны заверить, что вертолет необходим. И нет, она не была на сто процентов уверена, что Бабах и Минди на ферме, что они в беде. Но внутреннее чувство кричало об этом.

Схватила пистолет, винтовку, патроны, думая о том, ради чего в первую очередь приехала в этот маленький, оторванный от всего мира поселок — чтобы объединить его жителей, чтобы он стал одним племенем, семьей для нее и ее ребенка. Чтобы стать хорошей матерью. Чтобы начать все сначала там, где люди не будут судить ее за ошибки прошлого. Чтобы спасать беззащитных, таких, как Минди. Чтобы отдать долг тому полицейскому, который вытащил ее из мусорной ямы. Но здесь ее жизнью по-прежнему управляло ее прошлое, ее судьба.

Ей самой придется взять все в свои руки, все изменить.

…ты, может быть, выдержишь удар и даже пулю, но думать теперь нужно не только о себе. О маленьком гражданине.

Тана застыла на месте. Мозг кипел.

Если все эти убийства на совести Макалистер — а Тана была уверена, что это убийства и что они на совести Макалистер — и если Бабах отправился к ней спасать Минди, если поймал Макалистер на горячем, она сделает все, чтобы себя защитить. А если ей каким-то образом удалось взять верх и теперь она держит Бабаха и Минди в заложниках на ферме Кроу, она, вероятно, ждет, что Тана отправится их искать. Она наготове.

Эта женщина — очень опасный, проницательный маньяк, который не хочет попасться. Она готова преодолевать огромные расстояния, чтобы обставить убийства как несчастный случай. Она способна на извращенное насилие, она долго живет с этим.

Тана могла бы попросить помощи у местных жителей, но самым главным в ее работе было обеспечение безопасности гражданского населения. Вовлекать их было рискованно — это могло стоить ей работы.

Ее мучили сомнения. Maintiens le droit — так звучал девиз Королевской канадской конной полиции. Защищай закон.

И в то же время — поступай правильно. Килан и Каттер забыли об этом уже много лет назад.

— Хизер? — Голос Бабаха вырвался хриплым шепотом. Он терял сознание, терял кровь. Замерзал. Его трясло.

— Заткнись. Заткнись. Не смей со мной говорить.

— Где… Минди? Она…

Хизер снова ударила его жутким орудием, на этот раз по лицу. Разорвала кожу. Боль эхом отдалась в мозгу.

— Заткнись. Мне надо тебя спасти. Ты нужен мне живым. Ты наживка. Кровавая приманка. Она следит за нами. Прилетит вертолетом, найдет нас. Нужно, чтобы нашла. Она попадется на мою приманку. Вы — наживка. Ты и Минди. Вы. Ее слабости. У Таны Ларссон свои слабости. У всех нас свои слабости. Они ослепляют нас, эти слабости.

Тана… она преследовала Тану… все это время… запугивала… отравила собак…

— Зачем…

Она отшвырнула в сторону винтовку, оружие с грохотом упало на лед. Сжав в кулак волосы Бабаха, оттянула его голову назад, резким движением выхватила из ножен его охотничий нож. Она служила в армии. Была натренирована. В хорошей форме. Физически сильная — первобытной силой безумца. Она потеряла связь с реальностью. Но не до конца. Что она чувствовала в такие моменты? Помутнение рассудка? Она становилась другим человеком? Часто ли? Что становилось причиной? Смог бы он с ней договориться?

Холодное лезвие ножа уперлось Бабаху в горло. Он чувствовал, как сталь режет кожу, как сбегает ручеек крови. Слышал, как рвется клейкая лента. Хизер заклеила ему рот. Ноздри Бабаха раздулись, он отчаянно пытался дышать, пытался удержаться в сознании, но оно мутилось.

— Она нужна мне. Она охотится на меня, на Охотника. Читателя. Зрителя. Читателя-Охотника. Она вмешалась в наш разговор с Рассказчиком. Она во всем виновата. Она изменила Историю. Испортила финал. Нужен другой финал. Нужно, чтобы она оставила меня в покое. Я должна разобраться с ней. Остановить ее. Она умная, но не настолько умная. Она придет. Она попадется в мою ловушку. Дождись, и ты увидишь, как она умрет. — Пока Хизер говорила, она крепко скрутила руки Бабаха у него за спиной, обмотала клейкой лентой. Вынув из кармана инструмент, разжала пружину капкана, расцепила железные челюсти. Кровь снова прилила к ноге, ее ожгло адским пламенем.

Бабах подполз к Хизер, попытался пнуть, но она, ухватив его за ботинок, сильно скрутила ногу, и что-то вонзилось ему в колено. Его засасывали темнота и боль. Мягкое, плотное, холодное, теплое… затягивало. Кровью он истекал или отшибло мозги? Он не знал. Он пытался удержаться, чтобы тьма не поглотила его. Время растянулось. Бабах то тонул, то выныривал на поверхность. Услышал, как заводится снегоход. Почувствовал, как его скрутили, потащили куда-то, и ощутил новую вспышку боли.

Держись, О’Халлоран, держись, мать твою. Тебе осталось сделать только две вещи в жизни — спасти Минди, если не поздно, и спасти Тану с ребенком. Когда ты это сделаешь, можешь и умирать… тогда, может быть, вселенная простит тебя и позволит уйти…

Черный прилив унес его в бескрайнее море.

Тана неслась на снегоходе по плотно слежавшемуся снегу и льду на ферму Кроу Удава, за спиной висели ружье и винтовка. Над рекой клубился туман. Хлопья снега мешали видеть. Приближаясь, замедлила ход. Увидела под сосновой аркой снегоход. Во рту пересохло — это была машина Бабаха. Тана подъехала к ней, выключила мотор своей машины.

Ферма была погружена во тьму. В тумане Тана различила лишь черные очертания строений. Даже собака молчала. Казалось, вместе с туманом все здесь окутало ощущение зла.

Волосы на шее Таны поднялись дыбом.

Бабах был где-то здесь, но она не слышала ни звука. Почему он оставил здесь снегоход и продолжил путь пешком? Волна напряжения прошла по нервам.

Тана вновь попыталась связаться с Бабахом по спутниковому телефону. Услышала звонок, потом автоответчик. Подождала немного, вслушиваясь, всматриваясь. Ни звука. Что-то было не так.

Все инстинкты требовали немедленно мчаться туда и выяснять. Но все нервные клетки до единой умоляли — не будь идиоткой. Не будь ненормальной, которая идет туда, где не горит свет. Подумай о своем ребенке. Будь умной. Противоречивые чувства терзали, мучили.

Надо было действовать, но так, чтобы снизить риски, пусть даже она потратит больше времени. Если она пойдет туда одна и ее тут же застрелят, это ничем не поможет Бабаху и Минди. У них появится больше шансов на спасение, если она будет действовать осторожно. Тяжелые жизненные уроки не прошли даром.